ВОСПОМИНАНИЯ О ВОЕННОПЛЕННЫХ В ГОРОДЕ
1. Из воспоминаний В. Топоркова:
[…] Любимым местом для наших игр была улица Зыряновская. Там в выемке проходила железная дорога, а по улице пролегала водосточная канава, заросшая бурьяном. Изображая из себя партизан, мы выскакивали из бурьяна и с криками «УРА!» неслись, преследуя воображаемого врага. И вдруг однажды, выскочив оттуда, мы оторопели: вдоль канавы сидели и стояли несколько немцев. Они были точно такими, какими их показывали в кино, только без крестов на груди и свастики на рукаве. Мы почти что испугались, но, увидев конвоиров с винтовками, поняли, что это пленные немцы – одни очищали лопатами канаву, другие сидели и покуривали, а охранники равнодушно смотрели на немцев и на нас. Игра, конечно, прекратилась.
Пленные работали здесь несколько дней. Некоторые предприимчивые ребятишки приносили им картошку и даже хлеб, и обменивали все это на какие-то безделушки. Я до сих пор не могу понять, какая сила заставляла нас носить еду пленным, если все мы жили впроголодь и досыта наелись хлеба только в 1947 году, после отмены карточной системы. Но откуда-то бралось сострадание...
Зимой я видел немцев в строю, идущими по улице. Морозы у нас в то время стояли страшные, часто минус 30–40 градусов. У многих немцев были «наносники» и это забавляло нас. Сибиряки, даже в самую лютую стужу, нос не закрывают, а тут какая-то заплатка на носу. И, может быть, самое удивительное заключалось в том, что мы не испытывали к немцам ненависти, весь свой детский гнев мы обрушивали на Гитлера и Геббельса.
Уже после войны, летом 1945-го, я вновь видел пленных немцев. Они работали на благоустройстве сквера около Оперного театра, который недавно открылся. Если во время войны немцы были насторожены, то теперь улыбались и как бы тоже радовались Победе. Действительно, плен для многих из них оказался спасением. Победа же для них означала скорое возвращение домой […]
ИСТОЧНИК:
Топорков, В. Мы дети войны / В. Топорков. – Текст : непосредственный // Народная память : альманах / [ред.-сост.: Т. И. Петрова]. – Новосибирск, 2010. – С. 87–93. См. с. 91–93.
2. Из воспоминаний Ю. Я. Абрамова:
[…] И еще о военных временах. Приближался день победы. По радио то и дело сообщали о победах наших войск над фашистами, о взятии городов и пленных немцев. И вот эти пленные немцы появились в нашем городе. Их вели под конвоем в колоннах по четыре человека. Мы, ребятишки, подходили к ограде ближе к дороге и смотрели во все глаза на немцев. Конвоиры особенно не препятствовали контакту их с местным населением. Многие сердобольные бабушки передавали им вареную картошку, соль, огурцы, получая взамен ножик, ремень брючный, ботинки, пилотки и др. Немцы были совсем не страшные. Обыкновенные люди, какие-то несчастные, худые, в изодранной одежде, шли медленно усталой походкой и на ломаном русском просили чего-нибудь из еды. Однажды такая колонна проходила рядом с нашим домом. Я выпросил у матери несколько вареных картофелин, сложил их в газетный кулек и пошел к дороге, по которой вели немцев. Одному немцу удалось подойти ко мне. Он протянул мне пачку лезвий для бритвы, а я отдал ему картошку, которую он тут же начал жадно есть. Все они были голодными, несчастными, и на них жалко было смотреть. Глядя на них, я никак не мог связать войну с этими людьми. Мне казалось, что там, далеко на войне, о которой все говорили, воюют какие-то другие немцы – страшные, жестокие, хорошо одетые и не голодные.
Вот так закончился военный период моей жизни.
На лесоперевалочном комбинате работали немцы: на выгрузке леса из воды, укладке штабелей, погрузке на вагоны и т. д. Жили они в построенном ими же большом деревянном доме, где были устроены двухъярусные нары и большая печка. Печка служила для отопления и приготовления пищи. Командовал ими лейтенант Виктор (ударение на последний слог). Это был симпатичный молодой человек, очень разговорчивый. Утром в воскресенье он приходил к нам домой за разнарядкой, то есть за планом работы на воскресенье, так как выходных дней у них не было. Иногда мать и отец усаживали Виктора завтракать, тот деликатно отказывался, ссылаясь на возможные последствия, но отец обычно его уговаривал – дескать, не бойся, все будет нормально. Помню, однажды мать поставила им на стол графинчик с водкой, они выпили, разговорились. Отец спрашивает у Виктора: «Слушай, а чего это ты пошел на нас воевать?» Тот на ломаном русском языке объяснил: «Никто из немцев не хотел воевать, но каждый получал повестка и должен был идти. Если не явился в срок, то получай расстрел! Куда было деваться?» Отец задумался и произнес: «Ну, и у нас так же». Как-то мы с отцом и Виктором пошли в баню. Отец завел Виктора в парную и давай его парить. Тот кряхтел, орал, и, когда они одевались, сказал: «Я не понимай русских. Для вас это удовольствий, а я бы ввел это как наказание». Это он про парную. В бане я заметил, что у Виктора на обеих ногах пальцы сросшиеся (мизинец и безымянный). Я тогда подумал, что это у всех немцев так. Однажды мы с отцом пришли к пленным в их помещение, где они жили. Я поздоровался и сказал по-немецки: «Хир нихт гут», то есть «здесь не хорошо». Немцы, услыхав родную речь, тут же кинулись ко мне, усадили за стол, стали чем-то угощать. А один немец принес самодельную мандолину и что-то мне сыграл. Каждый хотел сделать что-то приятное. И мне вновь показалось, что там, на войне, воевали какие-то другие немцы. Эти были уж очень добрые и приятные люди. Как-то в клубе немцы устроили концерт. Мы с отцом и матерью сидели в первом ряду. Концерт мне запомнился двумя номерами. Первый. Большая пустая рамка, изображающая разбитое зеркало. Хозяин дома и его слуга. Слуга провинился тем, что сломал зеркало, но хозяин об этом еще не знает. Слуга взял маленькое зеркальце и, смотрясь в него, быстро превратил свое лицо в копию лица хозяина. И началось следующее: хозяин подошел к «зеркалу», то же самое сделал слуга, хозяин приблизил лицо к зеркалу и слуга тоже, хозяин причесался, и слуга причесался. То есть, слуга точно повторял все движения хозяина, и создавалось впечатление, что хозяин смотрится в зеркало и точно там отражается. Второй номер – это степ в деревянных ботинках. Артист точно выбивал такт музыки и ни разу не ошибся. Это был прощальный концерт. Вскоре все немцы уехали на родину […]
ИСТОЧНИК:
Абрамов, Ю. Я родом из Сибири [Электронный ресурс]: [воспоминания. Новосибирск, 2006] // Проза.ру: рос. лит. портал. – Режим доступа: http://www.proza.ru/2010/04/05/1184 (дата обращения 18.07.2020).
3. Из воспоминаний журналиста В. Тарасова:
[…] Я очень хорошо помню, как происходил процесс обмена. Строящийся дом был обнесён забором со всегда открытыми воротами, которые никто не охранял. Нам нельзя было заходить на стройку, а немцам было запрещено выходить за ворота. Поэтому мы, дети, и немцы садились у ворот каждый со своей стороны и общались. Между нами было сантиметров 20 «нейтральной территории», никто никогда эту воображаемую границу не нарушал. Я помню, что немцы показывали нам фотографии своих детей. По их словам, после окончания этой стройки немцев обещали отпустить домой. Отпустили или нет – я не знаю […]
Из воспоминаний кинорежиссера Геннадия Полоки:
[…] В Новосибирске в 1944 году пленные работали шоферами и без всякой охраны ездили по городу – своих водителей не хватало. Они свободно ходили на базар, и население к ним относилось терпимо […]
ИСТОЧНИК:
«Мифосибирск»: что в городе построили пленные немцы [Электронный ресурс] // Новосибирские новости: [офиц. сайт]. – Электрон. дан. – Режим доступа: http://nsknews.info/materials/mifosibirsk-chto-v-gorode-postroili-plennye-nemtsy-122794/ (дата обращения 19.07.2020).
4. Из воспоминаний В. Ларичева:
До постройки нынешнего Тульского моста по ул. Ватутина главным переездом через реку был мост, который и сейчас есть на ул. Западной. Но ранее он был автомобильным, двухрядным, высотой 7–10 метров и стоял на 4–5 деревянных быках, которые должны были рушить льдины во время ледохода. […] по этому мосту на строительство оловозавода водили пленных немцев. Пленных вели тремя колоннами по 50–70 человек под охраной автоматчиков и овчарок.
Однажды вечером, когда пленных вели с работы, мы, младые хулиганы, располагались вдоль дороги у моста и кричали им вслед разные гадости. Вообще, нас за это ругали родители, которые давали пленным хлеб, картошку, овощи и другие провианты, и охранники тоже окрикивали. И вот пленный немец сиганул с моста и поплыл к Оби по течению Тулы. По берегам за ним спокойно шли по охраннику с карабинами и овчарками, а мы, радостные от происходящего, бежали по правому берегу за охранником и кричали: стреляй, дяденька, а то уплывет... Но немец устал и сам подгреб к берегу, где его охранник взял за воротник, как мокрую курицу, и повел к колонне, которая стояла за мостом в ожидании беглеца. Да... Это было знаменательное событие в нашем детстве.
Лагерь этих военнопленных располагался на пустыре «выше Бугров – от Немировича-Данченко до Маркса». На месте нынешних Ватутина, 61 и 63 стояли их длинные трехэтажные бараки. Позже там поселили трудармейцев – немцев, выселенных в войну с Украины и Поволжья […]
Из воспоминаний В. Гончарова (жил в то время на краю ул. Тульской):
[…] пленных водили на завод Ефремова. Колонна была такая большая, что шла практически от забора до забора. И мальчишки занимались обменом. Они в щёлку забора подавали немцам – кто хлеб, кто яйцо, а на следующий день немцы шли снова и в ту же щёлку, откуда им подали, просовывали рукодельные зажигалки или ножичек из гильзы с заточенной пулей. Мальчишки хвастались своими трофеями, менялись ими. Лагерь этих военнопленных располагался там, где ранее находились землянки трудармейцев. Для них были построены длинные трехэтажные бараки […]
ИСТОЧНИК:
Голодяев, К. А. Деревня Бугринская – прогулка сквозь время / К. А. Голодяев. – Текст: электронный // Интерактивное образование : электронная газета. – 2013. – URL: http://io2.nios.ru/index.php?rel=50&point=27&art=2707 (дата обращения: 10.09.2020).
5. Из воспоминаний немцев, вернувшихся из советского плена:
[…] Между концом сентября 1944 г. и моей отправкой на родину 5 сентября 1947 г. я четыре раза менял лагерь, но оставался по-прежнему на окраине города Новосибирска. Слава богу, что я не заболел. Меня ежедневно отправляли на внешние работы: фабрика по производству боеприпасов, прокладка железнодорожных путей, колхоз, гальваническая станция радиозавода. Вследствие продолжительного рабочего дня (во время войны свыше 12 часов, а с дорогой ещё дополнительно полтора часа, позднее в среднем 10 часов), из-за частично очень тяжелой работы и плохого питания после возвращения в лагерь мы, устав как собаки, падали на доски и никто не думал друг о друге. Поэтому я не могу дать каких-либо справок об именах. По поводу показателей смертности мне известно, что зимой 1944–1945 гг. в нашем лагере ежедневно умирали 10 человек от недостаточного питания и дизентерии. Их хоронили далеко-далеко от всякого жилья без указания имен и установки могильных крестов. Я сам в ту зиму трижды участвовал как копальщик в больших захоронениях […]
Мы отправились в лазарет. На носилках навалены мертвецы. Это фактически скелеты, такие легкие, что даже мы, истощенные люди, спокойно можем вдвоем поднять труп. Они совершенно раздеты, имя каждого военнопленного химическим карандашом написано на ноге. 5 или 6 трупов размещаются на одних носилках. Для лучшего использования площади они грузятся слоями. Голова нижнего укладывается между ног верхнего. Грубый, грязный брезент покрывает убожество. Поднятые обычно шестью военнопленными, движутся носилки через лагерную дверь наружу […]
Яма настолько мелка, что можно подумать, будто только смели снег. Носилки подвигаются к краю, один сдергивает брезент, другие кантуют носилки вверх и сваливают сильно замерзшие, голые трупы, так, словно рабочий опрокидывает свою тачку, нагруженную камнями, и они катятся вниз.
Мертвецы сиротливо лежат друг на друге – где нога, где рука высовываются над плоским краем могилы, лопатой они укладываются вниз. Уже стучат замерзшие куски земли по ним. Вместе с землей падает и снег, остальное закончит ветер – покроет неровные края плоского холмика белым холодным покрывалом.
Господи, какое убожество! Так зарывают их, изголодавшихся, замерзших, погибших немецких солдат. Кто знает их имена, их близких, кому известна их судьба?! Их имя химическим карандашом написано на ноге. И это всё […]
ИСТОЧНИК:
Букин, С.С. Захоронения военнопленных в Новосибирской области // Актуальные проблемы социально-политической истории Сибири (XVII–XX вв.): Бахрушинские чтения 1998 г. – Новосибирск, 2001. – C. 192–205. – То же: [Электронный ресурс] // Сибирская заимка: история Сибири в науч. публ. – Электрон. дан. – Режим доступа: http://zaimka.ru/bukin-burialplaces/ (дата обращения 19.07.2020)
